Киевская поэтесса Клавдия БИЛЫЧ ушла из жизни несправедливо рано. Но остались её замечательные стихи. В том числе и те, которые сама она опубликовать не успела. Часть из них включена в сборник “На пути к храму” (“Радуга”.- Киев,2005), имевший заслуженный успех у читателей. “... Стихи Клавдии Билыч говорят, говорят то, что очень важно услышать многим людям”, — написал об этом издании поэт Александр Кушнер. Было и немало других тёплых откликов от почитателей поэзии из Украины, России, США, Канады, Германии. А совсем недавно удалось разыскать ещё ряд неопубликованных прежде стихотворений Клавдии Билыч, предлагаемых читательскому вниманию.
Клавдия БИЛЫЧ
“Жизнь проходит —поцелуй меня...”
Белая ночь Час который? Двадцать три часа. Солнце тихо в воду погрузилось. Алого заката полоса в Белом море жарко отразилась.
Что ещё? Судёнышко “Орёл”, облаков лиловые каскады... Белой ночи белый протокол я веду, как Пушкин, без лампады.
Что ещё? Две чайки на борту. Спутников растерянные лица. Белой ночи протокол веду, не могу никак остановиться.
Чайкою — свободной и ничьей — в отсветах закатного пожара ни одну из всех моих ночей я с такой тоской не провожала!
Белая, последняя, продлись! Кажется, при этом свете слабом не строку, а собственную жизнь я сейчас переписать смогла бы...
----------------------- Page 105----------------------- *** Не старея ни духом, ни телом, Не добравшись ещё к декабрю, Иногда, просто так, между делом, Репетируйте старость свою!
Как начать? — Да вот так, между прочим, С разговора про это, про то... Обратись в магазине молочном К старику в обветшалом пальто.
Вы начните! Он сразу подтянет, Заторопится, счастлив в душе, О здоровье, о жидкой сметане, О девятом своём этаже...
Ах, да мало ли! Главное — ждите, Это — старость, одышка, тоска... Торопливым своим “извините!” Не губите того старика.
Ну, вживайтесь в его оболочку! Примеряйте её не спеша! Горизонт, превратившийся в точку, Тоже жизнь, если точка — душа...
Уваженье? И это, конечно. Только я не о нём говорю. Иногда, осторожно и нежно, Репетируйте старость свою.
Подражание Пастернаку Всё сфантазировано мною: И этот сад, и этот дым Цветущих яблонь, и левкои Под небом сероголубым.
Всё сфантазировано мною: Твой пыл и твой остывший взгляд, Лишь тень вскипает злым прибоем На спинах крашеных оград.
Влетает жук, чьё имя — Вечер, Кружит у ламп — горячих груш, Что это: вечер или вечность? Что это: радость или грусть?
----------------------- Page 106----------------------- *** Среди стволов, до ужаса похожих, на пятом километре сосняка вдруг человек встречается, прохожий. Идёт себе, спешит издалека.
Как он красив — один на фоне леса! На фоне примелькавшейся сосны. Какой чудесной выдумкой прогресса блестят его джинсовые штаны!
Каким загаром свежего полива он светится... Как суть его видна! Но главное: и он глядит счастливо, и вами он любуется сполна.
А в городе — среди людских массивов, средь вечно движущихся человечьих рощ — вдруг остановит вас немою силой какой-то одуванчик или хвощ.
И две сосны — залёточки лесные — слезою смоляной прижмутся к рукаву... На фоне сотен лиц — как хороши, родные! И лица — как во сне. А сосны — наяву.
*** Берёза осыпалась за окном. А мы шутили, пели, выпивали... И плыл, как парусник, наш старый, добрый дом в какие-то неведомые дали. Мы высыпали стайкой на балкон, мы колдовали долго у рояля... И рюмочный стоял весёлый звон, и звон гитар, и прочие детали. Казалось, нескончаем этот день: беседы тихий штиль и смех в четыре балла, и никакая призрачная тень сиянья дня ещё не омрачала. Берёза осыпалась за окном... Она одна — была — живое время! Суровый счётчик, резкий метроном, но до поры услышанный не всеми. Осыпалась! Так скоро! В день один! Природы знак — короткий и жестокий, А мы поём, и спорим, и едим... Но вышло время. Подпирают сроки.
Крымская осень Светает позднее. Смеркается рано. Прохлада, как ветка, касается щёк. Сквозь серые фильтры густого тумана нежаркого солнца взирает зрачок.
Пусть зелены листья ещё как в июле, и грозы порой забредают сюда, но бабочки вымерли, чайки уснули, и с каждой волной холоднее вода.
И значит, на пляжах пустеют палатки, а вместо купанья — походы в кино, где зябнут колени на летней площадке, и кисть винограда пьянит, как вино.
А утром так долго и сладостно спится на крепком загаре затёкшей руки. ... И крымская осень, как дикая птица, смыкает, смыкает, смыкает круги...
*** Не продаётся вдохновенье, и только комната снята: со знаком плюс — уединенье, со знаком минус — суета... Какой волной — короткой? длинной? душа ответит на волну холодной Балтики старинной, на серебро и седину её церквей? Каким прозреньем? И как аукнется в тебе? Не продаётся вдохновенье, но есть мгновения в судьбе.
*** Птицы к северу тянут, а годы Невозвратно! — пошли к сорока. Холодком запредельной свободы В сентябре отдают облака.
Боже мой! На платформе случайной Ни души — только осень и ты. Пахнет прелью грибной и печалью И невянущей плотью мечты...
*** Я помню скрип захлопнувшейся двери, И вежливые серые глаза, И то, что в город, где меня отвергли, Вернуться больше попросту нельзя.
Ведь там река — свидетельница боли — Несёт в себе моей слезы раствор, И помнят в парке гипсовые боги, Как надо мной вершился приговор.
Там помнят ветры, как меня отвергли, И помнит трубка длинные гудки, Припоминает улица, наверно, Мои ночные, быстрые шаги.
И ржавые, обугленные листья, Как кумушки, судачат обо мне... Возврат туда поистине немыслим, Ну разве только — изредка — во сне.
И всё-таки я свой билет не сдам, Я улыбнусь, как-будто так и надо, И приложу к пылающим щекам Холодные ладони Петрограда.
*** О Родина, в страшном прищуре Твоих навидавшихся глаз Навряд ли хоть что-то прочту я, Ты выдохлась, ты извелась... Ты так многодетна, что дети Уже не твои и ничьи... Никто ни за что не в ответе, Но страшно, что вдруг на рассвете Нас всех отпоют соловьи...
*** Жизнь проходит. Поцелуй меня. Знаю, знаю: ты мечтатель тоже. И мечту не хочешь предавать. И ещё ты ищешь, ищешь, ищешь, Чёрт возьми, — изрядно сомневаясь В том, что было дивной аксиомой... Жизнь проходит — поцелуй меня. Притворимся оба, что — нашли. Разольём по стопкам синий вечер, Впустим в кухню фонарей ватагу,
----------------------- Page 109----------------------- Я тебе прочту стихотворенье Ни о ком. Точней — о том, кто умер. Жизнь проходит! Поцелуй меня... Будет гулко-гулко биться жилка На седом виске — твоём? моём ли? Но — увы! — ни на одно мгновенье Время свой разбег не остановит, И земля не поплывёт куда-то, И душа свои координаты Не взломает дерзко, не разрушит... Всё равно! Прислушайся. Послушай. Жизнь — проходит... Поцелуй меня!
*** Люблю грозовые блокады июня! Мы снова в кольце. Окружает гроза. И вот, занавеска — фатою для юных — взвивается вверх, закрывает глаза.
Сквозь тюль успеваю заметить: штыками исколоты травы соседних холмов, и жёлтые шпаги вонзаются в камень, и жёлтые раны на стенах домов.
А дождь — это позже. Знакомей и проще. Картинка, заставка, подобье слезы... Лишь молнии дальней нервический росчерк подпишет сценарий июньской грозы.
не забуду, как Лада читала "А на девятый день душа, уже и без надежды вроде, прощальным шагом, не спеша свои владения обходит. Вот кухня, где она царила, то есть стирала и варила..." - цитирую напамять, возможно, неточно. и потпясающая совершенно последняя строка: "девятый день - нельзя назад"
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]